Многие авторы подчеркивают большую ценность исполь­зования арт-терапии в работе с детьми и подростками, постра­давшими от насилия, в частности, сексуального. Это связано с невербальным характером экспрессии во время арт-терапевтического процесса, что позволяет отреагировать слож­ные чувства, в том числе деструктивные и самодеструктивные тенденции. Благодаря использованию различных ма­териалов и образов, ребенок может выражать подобные пере­живания, не причиняя себе и окружающим вреда.

Изобразительная деятельность сама по себе может являть­ся мощным терапевтическим фактором. Она допускает самые разные способы обращения с художественными материала­ми. Одни из них позволяют достигать седативного эффекта и снимать эмоциональное напряжение. Другие – отреагировать травматичный опыт и достичь над ним контроля. Перенос чувств клиента на изобразительные материалы и образы так­же делает арт-терапевтический процесс более психологически и физически безопасным для обеих сторон и предоставляет дополнительные возможности для рефлексии и когнитивной проработки травматичного опыта.

Некоторые авторы также отмечают большую ценность физического контакта жертв насилия с раз­личными материалами, что позволяет не только актуализиро­вать и отреагировать травматичный опыт, но и оживить сферу физических ощущений, заблокированных в результате травмы.

Изобразительная продукция и способы обращения детей с разными изобразительными материалами отличают­ся большей вариабельностью по сравнению со взрослыми, а потому значение визуальньно-графических индикаторов на­силия не следует переоценивать. Символические элементы изображения, имеющие большую значимость в диагностике сексуального насилия у взрослых, не могут при работе с деть­ми рассматриваться в качестве надежных индикаторов наси­лия уже потому, что способность к символической экспрес­сии проявляется у детей в процессе арт-терапии постепенно. Такой экспрессии зачастую предшествуют досимволические изобразительные формы и простейшие манипуляции с мате­риалами.

Если говорить о наиболее характерных для перенесших на­силие детей изобразительных проявлениях, то такие дети нередко стараются смешивать разные краски и материалы, которые они затем размазывают по плос­кой поверхности или помещают в какую-либо емкость для того, чтобы арт-терапевт сохранил их в надежном месте. Подобного рода работы могут выражать некую «тайну», которую ребе­нок должен был до этого держать в себе самом.

В изобразительной деятельности перенесших сексуальное насилие детей часто отмечается обильное использование воды или иной жидкости или добавление к ним иных материалов. Ребенок, как правило, стремится сохранить подобный раствор или «кашу» в течение нескольких недель, закрывая его в ка­кой-либо емкости. Иногда дети заявляют, что этот раствор яв­ляется «ядом» или «лекарством». Также дети могут ассоциировать Создаваемую ими смесь с фекалиями или пищевыми продуктами.

Художественные объекты и материалы нередко становят­ся для таких детей своеобразным «козлом отпущения». Де­ти совершают с ними деструктивные действия. Нередко деструктивные манипуляции приоб­ретают особенно активный характер, приводя к загрязнению окружающей среды и самого ребенка. Иногда при этом дети испытывают трудности в контейнировании сложных пережи­ваний и их деструктивные действия направляются на специа­листа или на самих себя.

Стоить отметить стремление детей портить «хорошие» или «чистые» рисунки путем их закрашивания, сжигания или протыкания. Эта тенденция определенным образом связы­валась с тем, что дети, являющиеся жертвами насилия, сами склонны его совершать. Гнев и желание наказать обидчика направляются на изобразительные материалы и являются причиной повреждения уже созданных образов: глиняные фигурки протыкаются или сминаются; дети могут бросить сырую глину в рисунок, на котором изображен обидчик, они также могут сминать готовые рисунки и бросать их в мусор­ное ведро, топтать их или рвать на куски.

 Дети также используют изоб­разительные материалы необычным образом. Они наклады­вают один слой краски на другой, заворачивают материалы в бумагу или ткань, а затем разворачивают их. Кроме того, они иногда имеют склонность выбирать те материалы, которые обычно не используются в художественной работе, а также любые иные материалы и предметы, находящиеся в кабине­те. Запах изобразительных материалов имеет для них боль­шое значение, они с удовольствием используют глину, мыло, воду или краску, нередко нанося их на свою кожу. Раскра­шивание ладоней и рук, а также лица, по-видимому, переда­ет переживаемое ребенком состояние «внутренней загряз­ненности» и «хаоса». По этой же причине некоторые дети весьма внимательно относятся к нанесению краски на свои кожные покровы, и процедура смывания пред­ставляет для них особую значимость. Поэтому они нередко просят арт-терапевта помочь им помыться, по-видимому, для того, чтобы быть уверенными в том, что они «чистые»».

Некоторые перенесшие насилие дети в процессе изобрази­тельной работы неосознанно «проигрывают» травматичную ситуацию вновь и вновь, словно стараясь обрести над ней конт­роль. В то же время, учитывая символическую, метафоричес­кую природу художественных образов, ребенком, как прави­ло, не осознается их связь с конкретными обстоятельствами насилия. В то же время осознание связи образов с конкретны­ми обстоятельствами жизни может происходить в определенный момент терапии спонтанно или благодаря интервенциям со стороны специалиста.

Для перенесших насилие детей также характерно создание изображений ущербных или неполноценных персонажей, а также таких, которые испытывают страх и отчаяние, либо на­ходятся в опасной для них ситуации. Это может отражать осо­бенности самовосприятия таких детей. Подобные особеннос­ти образа Я детей-жертв насилия проявляются как в спонтанной, так и организованной изобразительной деятель­ности. По мнению Мэрфи (2001), некоторые рисунки детей-жертв насилия свидетельствуют об их попытках преодолеть психическую травму посредством механизма «расщепления»: это проявляется в поляризации изображения на две части, отражающие разные грани переживаний – положительную и отрицательную. В рисунке человека часто могут встречаться обрезан­ные или укороченные руки, плохая интегрированность час­тей тела и отсутствие ног. В художественной деятельности детей из неблагополучных семей, переживших насилие, а также тех, кто оказался свидетелем сцен насилия, часто присутствуют повторяющиеся элементы. Такие дети используют искусство для самоуспокоения, часто применяя повторяющиеся линии, штрихи и точки при рисовании, смешивая и накладывая краски друг на друга или при работе с глиной делая повторяющиеся удары или другие движения.

(по А.Копытину «Арт-терапия жертв насилия»)

Колотовкина О.А.,Щепина Ю.А., Горбунова Н.В.